Микурова Светлана Павловна родилась в Ленинграде в 1937 году. Возглавляет общество «Жители блокадного Ленинграда» МО Сампсониевское с 1994 года. Светлана Павловна не только общественная активистка нашего округа, но и замечательная мама, бабушка, а теперь ещё и прабабушка; по профессии геолог: объездила всю страну и Европу сама и с членами общества, делает фотографии, из которых получаются памятные фотоальбомы.

 

- Когда началась война, вам было 4 года. Как прошло ваше детство?

- Когда началась война, я была в детском саду на даче, в Бернгардовке, а моя сестра (Валентина – прим.ред) - в Дудергофе у бабушки. И вот вдруг ночью нас разбудили, ребятишек всех выстроили и повели на станцию через лес (нам по 4 года, нам казалось: такой лес), но мы сначала не знали о том, что началась война. Нас привезли в Ленинград и сразу сдали родителям. Несколько дней я ещё походила в детский сад прямо около дома, потом перестала. Летом 1941 года отца сразу забрали на фронт, а в ноябре пришло письмо, что он пропал без вести. Из-за этого мы страдали. Было очень тяжело. Мать работала на фабрике «Красное знамя» бухгалтером, пока нас не эвакуировали. Тетя Оля – сестра матери – была старшая в семье (у бабушки было 14 детей), а мать на 20 лет младше. Тетя не работала, поэтому была хозяйкой в доме. И вот она нас содержала, кормила – Олечка названа в честь неё у меня (прим.ред.: дочь) – ещё и была замечательная портниха. Она училась ещё до революции у мадам Эстерн. Это портниха, которая была знаменита в то время, жила на Кировском проспекте (Каменноостровский проспект – прим.ред.), обшивала Кшесинскую (Матильда Кшесинская - артистка балета – прим.ред). Тётя шила всё: и нижнее бельё, и платье, и брюки, и пальто – мастерицей была на все руки, и во время войны мы благодаря этому выжили.

- Расскажите о том, как проходила ваша эвакуация.

- У меня был двоюродный брат Шура, который тоже вместе с нами воспитывался. Он учился в ремесленном училище при заводе имени А. А. Кулакова на улице Эдиссона. Он заболел, а чуть позже у нас началась цинга. Еды не хватало, и тетя Оля, пока он болел, ходила в это ремесленное училище и брала его паёк вплоть до эвакуации. Ну, супчик немножечко, что давали. Там кормили получше всё-таки ребят. И там повар знала, что у нас в семье двое детей ещё есть, поэтому нам немножечко подливала. Нас эвакуировали из города на одной из последних барж в августе 1942, переправили через Ладогу, посадили в поезд – товарники были: нары сделаны, всё переоборудовано, там все и спали. Сначала нас повезли на Кавказ, но в это время к нему подходили немцы, и нас переправили и повезли в Сибирь (Новосибирская область, станция «Промышленная»).

- Расскажите, как вы жили в Сибири?

- Нас разместили по хатам. Хозяйка к нам относилась так: встанет, руки в боки, не пускала никого готовить к плите, пока какой-то подарок не подаришь ей. Но потом родители с ней подружились. Как-то она говорит: «Купите свинью, потом будете есть её». Купили мы свинью, маленького поросёночка, потом ходили, играли с ним. Она говорит: «Ну теперь режьте и ешьте её». Никто из нас, конечно не стал [есть], так и отдали хозяйке свинью: мы не привыкли к этому (прим.: забивать скотину). Потом мать устроилась на молокозавод работать бухгалтером, нам дали комнату уже в бараках. Мы не голодали, все же нам дали землю, какой-то огородик был, что-то посадили, хотя никто не умел, никогда так не жил. Особо мы так не печалились: дети есть дети. Поэтому воспоминания о Сибири хорошие: бегали, играли, но в школу нас там не отдали, потому что мы стали говорить по-деревенски. Тётя Оля говорит: «Нет, не отдам вас, в Ленинград поедете, сейчас победа будет, не пойдёте здесь в школу». Победу мы встретили в Сибири.

- Когда вы вернулись в Ленинград?

- После победы Ленинград получил статус закрытого города, как и Териоки (Зеленогорск). Наши знакомые - Буревичи - послали вызов из Териоки, но пока мы ехали туда, открыли Ленинград. Мы вернулись домой в октябре 1945 года.

- Вы заехали в свою квартиру. В каком она была состоянии?

- Первое время мы пожили в Красном селе, пока мать и тетя оформляли документы на возврат квартиры, поскольку в ней жил военный. Потом, наконец, нам дали комнату в этом же доме, но в другом корпусе. И только потом мы вернулись уже к себе домой. Там были, конечно, вещи наши украдены. У нас была шикарнейшая лампада, которая сохранилась у соседки. Вскоре после приезда нам её вернули. Это одна из немногих вещей, оставшаяся с тех времен.

- Какое образование вы получили, когда приехали в Ленинград?

- Пошли сразу в 1 класс в 74 школу на Введенской улице, но проучились там недолго. За год восстановили 81 школу на Татарском переулке, и мы с сестрой перешли туда во 2 класс. Валя окончила 8 классов и пошла в педагогическое училище, я тоже в техникум захотела идти: математику очень хорошо знала. А меня директор школы вызвала и сказала: «Света, ты должна окончить 10 классов. Ты умненькая, давай учись.» Поэтому я пошла в 9 класс. После школы стала работать на Гипрошахте (институт по проектированию шахт). Параллельно я поступила в Горный институт на горный факультет на вечернее отделение, за год учебы из 30 человек осталось 5, поэтому наше направление расформировали и сказали выбрать любой другой факультет. Я выбрала геологоразведочный: сначала поступила на вечернее, потом перевелась на дневное обучение. Все это время работала.

- Каким вам запомнился послевоенный Ленинград?

- Самым хорошим, самым весёлым. Мы же дети были, ходили в школу, радовались жизни. Люди были очень хорошие. Мы же жили на Петроградской стороне, там дворы-колодцы. У нас в доме было 50 ребят: 12 девчонок, а остальные мальчишки. Мы играли в казаки-разбойники, Алибаба. Вот, представляете, дворы-колодцы же небольшие, и мы играем: шум, гам, поём сидим на дровах – тогда же было печное отопление. И вот ни один человек из окна нам не крикнул, ни разу никто ничего не сказал: тогда радовались и относились с пониманием. Нам только профхоз сделал замечание, когда мы начинали по крышам бегать, по лестницам гоняться. Романтика была, как и сейчас у молодежи. У нас тоже писали на асфальте: «Я тебя люблю». Вспомните себя. Я себя помню, у меня всегда было написано. На стенах писали. Снегом один раз выложили «Света + Греча» - там у нас мальчишка был такой – пока не растаяло, у нас всё это так и стояло. Всё это было. Жизнь повторяется. Но сейчас нет такой дружбы между детьми, как у нас. Всем двором выходили, гуляли, маленькие были. Как мы играли? «Давайте в дочки-матери играть!» Горка была: всегда катались на ней зимой. А летом мы там ходили, играли: наберем травы… Мы всё время играли. Мать одной девочки не работала и предложила: «Устраивайте концерты». Мы собирались у них на квартире, приглашали родителей, а летом – на улице, за деньги: по копеечке билет. Сами все организовывали. Я была заводилой, конечно, на всю жизнь это остаётся (сейчас Светлана Павловна возглавляет общество жителей блокадного Ленинграда – прим.ред.). После войны нам дали огород на Средней Рогатке (в самом конце Московского проспекта), и мы туда ездили с Петроградской: копали огород, сажали картошку.

- Какие ценности были первостепенны? Что помогало пережить военное время?

- Дружба. Мы были очень дружные, всегда помогали друг другу. И вот мы сидим на дровах. Я, помню, нашла 25 рублей, кричу: «Мальчишки, кто потерял 25 рублей?» А тогда 25 рублей – большие деньги, а чужое брать не принято было. Мы дружно играли, по городу бегали. Мальчишки, конечно, вовсю дрались, да и я нахалкой была в свое время: кто победит, тому подарю фотокарточку – вот мальчишки и дрались. Каждый день мы все ходили на каток в Цепочку (ЦПКиО), тогда все катки были открыты, большие катки: все пруды, масленый луг…всё заливалось. На лыжах в Кавголово ездили дружно. Родители, когда мы постарше стали, снимали дачу в Ириновке. Мне снимали дачу, мальчишки снимали себе домик отдельный. И мы все, весь двор там были на даче, в волейбол играли. Хорошая компания у нас была всегда.

- Какое самое яркое воспоминание у вас о войне?

- Страх. Моя тётушка была управхозом во время войны и очень много рассказывала случаев из жизни. Как-то говорит: «Меня вызвали в один дом, умирает человек, надо идти. Я иду». И вдруг по дороге её останавливает какая-то женщина и начинает жаловаться. В это время налетели самолёты и дом, куда она шла, разбомбили. Это ведь тоже дело случая.

- Какой характер у детей войны и чем они отличаются от последующих поколений?

- Боязливый. Всю жизнь прожили с мыслью: не дай бог война. Всё копили. Запасливы стали – это у нас в крови, передали детям и внукам. И мы боялись что-то сказать. И дочери своей говорила: «Ты расскажешь, ребята, какие хорошие они ни были, всегда предатели есть». Друзья всё равно предают тебя в своё время.

- Ваш совет для молодежи.

- Любить Родину и никогда её не предавать.

Мария Суханова

Кристина Сергеева